Ветеран Великой Отечественной войны Александр Мазилов: «Война диктовала свои правила»

На пенсию подполковник Александр Мазилов вышел в 1986 году и остался жить в Брянске.

В этом году мы празднуем 74-ю годовщину Великой Победы. За мирное небо на поле боя сражались миллионы советских солдат. А в тылу тысячи врачей, медсестер и санитаров спасали жизни бойцов.

Накануне Дня Победы о жизни в блокадном Ленинграде и работе в военном госпитале «Комсомолке» рассказал ветеран Великой Отечественной войны, врач Александр Мазилов.

Ловили вражеские бомбы

Летом 1941-го Саше Мазилову было 12 лет. Он с мамой только перебрался в Ленинград из Ярославля и мечтал до осени изучать знаменитый город на Неве. Но… 22 июня по радио прозвучало знаменитое обращение наркома иностранных дел Вячеслава Молотова: «Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города…»

Мать Саши – Александра Ивановна – работала хирургом в ленинградской больнице. И уже 23 июня пошла в военный госпиталь.

- В первые дни войны мы, дети, были уверены, что немцев удастся одолеть быстро, - вспоминает Александр Мазилов. – Но уже в августе 1941-го фашисты окружили Ленинград, а в сентябре началась блокада. Поначалу мы с мальчишками скрывались на чердаках домов. Немцы бросали в здания зажигательные бомбы. А мы должны были их поймать и успеть бросить в ящики с водой или песком, чтобы не взорвались. Страшно нам не было, смерть тогда воспринимали по-другому, спокойнее. Для нас это было обычное явление…

Саша Мазилов в 1943 году. Фото: из личного архива.

Одна из таких бомб «подарила» Александру Максимовичу ожог на левом виске. Взорвалась в паре метров от подростка.

8 и 10 сентября 41-го гитлеровцы разбомбили ленинградские продовольственные склады с мукой и сахаром. Продукты горели несколько дней. Сахар плавился и стекал на землю.

- В первую блокадную зиму жители Ленинграда часто приходили к разрушенным складам, - рассказывает Александр Мазилов. - Откалывали кусочки земли, пропитанные сахаром, и заваривали их в кипятке вместо чая.

От голодной смерти спасла работа

Зимой 42-го в Ленинграде начался голод. Александра Ивановна устроила сына санитаром-носильщиком в 442-й окружной военный госпиталь на проспекте Суворова, где работала. И так спасла его от смерти.

- Дети во время войны взрослели быстро, - говорит Александр Мазилов. – Пришлось повзрослеть и мне. Ничего героического я тогда не совершал. Я был довольно слабым ребенком. Приходилось поднимать тяжелые носилки с ранеными. За работу я получал тарелку госпитального супа и 125 грамм хлеба «с огнем и кровью пополам» … Благодаря этому и выжил.

В госпитале Александру Максимовичу пришлось впервые столкнуться с тяжелыми травмами бойцов.

- Постоянно я чем-то был занят: одно - подними, другое - принеси, третье – подай, - вспоминает ветеран. – Через два-три месяца работы санитаром мне разрешили ухаживать за ранеными, делать им перевязки. Параллельно я тренировался вязать операционные узлы… Во многих воинских частях были сыновья полка, а я прижился в госпитале.

Молниеносные решения

Одними из самых тяжелых в госпитале были дни, когда привозили раненых. Их встречали врач и две медсестры. Они распределяли бойцов по группам: на срочную операцию, на перевязку…

- Приходил транспорт с ранеными, врач командовал: «Все, кто может двигаться самостоятельно, выходите», - вспоминает Александр Мазилов. – Еле передвигая ноги от боли и усталости, они, хромая, медленно шли в стационар. Раненых сразу становилось вдвое меньше. Оставшихся укладывали на носилки, плащ-палатки, шинели, дощатые щиты. Врач осматривал каждого бойца и молниеносно принимал решение: «Ранение в голову – операционная первая очередь», медсестра записывала на бумажку пояснение и прикрепляла ее на одежду солдата. «Ранение в грудь – перевязочная в первую очередь»… А мы, санитары, уносили бойцов. Самое страшное - услышать от доктора: «иноперабельный». Это значит, спасти жизнь этому солдату уже нельзя…

Сложные операции могли длиться по четыре-шесть часов. Их должны были проводить два врача и две медсестры. За это время тот же персонал мог спасти 10-15 других раненых.

- Жесткий закон, - говорит ветеран. - Война диктовала свои правила. А врачи, как могли, держали оборону…

Ассистировал мастеру

Когда шли бои за освобождение Ленинграда, в госпиталь постоянно привозили раненых солдат. Хирурги сутками не отходили от операционных столов. Раз в три-четыре часа выдавался пятиминутный перерыв – пока санитары увозили одного бойца и укладывали другого. Врачи успевали присесть в уголке и тут же засыпали. Но через пять минут их будили. Снова нужно было спасать жизни.

- Бывало, налеты вражеской авиации случались прямо во время операции, - говорит Александр Максимович. - Хирурги и медсестры склонялись над пациентами, чтобы их защитить. Зимой 1943 года раненых было слишком много, а свободных хирургов в госпитале не осталось. За операционный стол пришлось стать даже начальнику госпиталя - полковнику медицинской службы Сергею Николаевичу Бронникову. Он позвал мою маму и говорит ей: «Давай сюда сына!» Я подошел к нему в халате. Смотрю - у солдата тяжелейшее ранение. Осколок от снаряда находился в сантиметре от сердца. Хирург рассек раненому грудную клетку. Вставил в нее два расширителя. Раздвинул края раны и дает мне ручки расширителя, говорит: «Держи» Я держу, а сил не хватает. Он работал скальпелем, как ювелир. За считанные минуты извлек пятисантиметровый осколок, покрытый копотью и ржавчиной. Дает мне, говорит: «Вот тебе на память о первой операции!» А потом разрешил мне, 14-летнему подростку, завязать узелки на шве. Прошло семьдесят с лишним лет, я до сих пор помню того бойца. Это был колхозник, 35-летний Николай Иванович Мастаков. Крепкий солдат быстро пошел на поправку, его снова отправили на фронт. Больше я о нем ничего не знаю. Надеюсь, он дожил до Победы.

Победу встретил в Восточной Пруссии

После прорыва блокады Ленинграда военный госпиталь, где работал Александр Мазилов, двинулся вперед вместе с Красной Армией. Базировался сначала в Ленинградской области, потом в Прибалтике.

Победу 16-летний Саша Мазилов встретил в Восточной Пруссии:

- Ночью внезапно, кто-то в госпитале сообщил, что мы победили. Началась такая кутерьма, такое счастье и бесконечные крики: «Победа, Победа, Победа!» Все: и врачи, и медсестры, и больные выскочили на улицу, обнимаются, целуются, у кого есть оружие – стреляют вверх, запускают ракеты. Радость такая была, какая в жизни больше никогда не повторялась...

В мае 1945-го начальник госпиталя написал характеристику молодому санитару Александру Мазилову. В ней отразил участие и действия подростка во время войны. Заметил и его склонность его к медицине.

А в 1949 году Александр Максимович поступил в Ленинградскую военную медицинскую академию:

- Сдал экзамены хорошо, но и характеристика помогла.

1. Военный врач Мазилов сразу после окончания ординатуры в Ленинградской медицинской военной академии. 1957 год. Фото: из личного архива.

После ординатуры Александр Мазилов попал по спецнабору в лечебные учреждения атомной промышленности. Всю жизнь служил в закрытых воинских частях, гарнизонах и госпиталях по всей стране. Около 50 лет работал хирургом.

Последнее место службы подполковника Александра Мазилова - Брянская область. Здесь он и остался жить после выхода на пенсию в 1986 году.

- В этот святой праздник хочется, чтобы молодое поколение не забывало, какой ценой досталась Победа, - говорит ветеран. – Ведь мы все - и солдаты на фронтах, и рабочие в тылу, и врачи сражались не просто за свою жизнь, а за будущее нашей страны.

Следите за новостями Брянска в «ВКонтакте», «Фейсбуке», «Твиттере» и «Одноклассниках».