Премия Рунета-2020
Красноярск
+1°
Boom metrics
Победа6 мая 2015 10:41

Русский мальчик, выживший в фашистском детдоме, стал героем фильма

Война разбросала семью Мажаровых по Европе, но дети и взрослые спаслись и нашли друг друга
Володя Мажаров с родителями. Первая встреча. Фото: из архива семьи Мажаровых

Володя Мажаров с родителями. Первая встреча. Фото: из архива семьи Мажаровых

В год юбилея Победы «Комсомолка» рассказала читателям десятки историй о войне. Но эта особенная. Самая невероятная. Самая фантастическая. «Таких чудес не бывает!» - скажет читатель. Бывают. Но очень редко.

Библейское определение чуда звучит так: «Божественное вмешательство на продолжении краткого периода времени в естественный порядок вещей».

Вот с семьей Мажаровых и случилось чудо. Естественный порядок вещей на тот момент, увы, - война. Краткий период - с 22 июня 1941-го по 24 сентября 1947-го. Божественное вмешательство - отец, Фёдор Семенович Мажаров, кадровый офицер, прошёл всю войну без единого ранения. Мама, Зинаида Степановна, выжила в лагерях смерти. Старший сын Слава сбежал с парохода, везущего детей в Германию. Младший сын Владимир родился в гитлеровской тюрьме и попал в немецкий детский дом. Их было много, таких детей: арийской внешности, отобранных для нацистского генофонда, будущих солдат Третьего рейха. В Советский Союз вернулись единицы. Среди них Володя Мажаров.

На фото из журнала «Огонек» у Белорусского вокзала (слева направо): Витя Рахвалов, Володя Мажаров, Витя Мухамедов и Коля Гуртовой

На фото из журнала «Огонек» у Белорусского вокзала (слева направо): Витя Рахвалов, Володя Мажаров, Витя Мухамедов и Коля Гуртовой

Сегодня ему 74 года. Моложавый, седовласый мужчина. Профессор, доктор наук, в прошлом главный педиатр Красноярска. До сих пор работает, занимается проблемами демографии. Владимир Федорович рассказывает мне свою историю, как лекцию студентам-медикам: даты, цифры, минимум прилагательных, и они не нужны - фактов в избытке.

Не погибли на пароходе, выжили в тюрьме

- История началась 22 июня 1941 года. Городок Либава (Лиепая) в Латвии. Мама на последнем месяце беременности, отец - офицер военно-морской базы Балтики - уехал подлечиться в санаторий в Западную Украину. Когда начались бомбежки, мама подумала - очередные учения.

Оказалось, война. Либава сопротивлялась, но силы были неравны. Семьи военнослужащих эвакуировали морем, Зинаида отказалась.

- Отец, словно что-то предвидя, до отъезда предупредил маму: «ни в коем случае не садись на пароход. Земля - это земля. На воде спастись невозможно». На том пароходе под полотном Красного Креста погибли 4000 женщин, стариков, детей. А мама все семь дней сражалась за Либаву, набивала пулеметные ленты патронами, ухаживала за ранеными. Я всегда считал себя защитником Либавы, с мамой воевал, - улыбается Владимир Федорович.

Военный гарнизон Либавы вместе с женами и детьми военнослужащих стал отступать, прорываясь в Ригу, не зная, что она уже занята фашистами. Обоз, в котором была и Зинаида с пятилетним сыном Славой, прошел 200 километров пешком, но немцы их ждали. Большинство оказалось во временных концлагерях. Жен офицеров отправили в Рижскую психиатрическую больницу. Педантично, предусмотрительно, эсесовцы накануне расстреляли всех больных.

Там Вова и появится на свет, на одиннадцатый день войны, 3 июля. Осенью Зинаиду переведут в политическую тюрьму Риги. Вместе с ней там окажутся и другие офицерские жены с детьми, чьи имена еще появятся в этом рассказе: Татьяна Гуртовая с трехмесячным Колей, Евдокия Сердюкова и Мария Мухамедова с маленькими сыновьями и другие.

Голод в тюрьме страшный. Баланду отдают детям, но на ней не выжить.

- Мама рассказывала, я почти не дышал, умирал. Меня спасла сестра тюремного лазарета, тайком таскавшая еду, - то яичко, то маслице. Я ожил, - вспоминает Владимир Федорович.

Через год немцы отобрали у Зинаиды Славку, чуть позже в числе «избранных» оказался и Володя. Все по плану Гиммлера - программе германизации «Лебенсборн» («Источник жизни»), принятой еще в 1938-м.

Фашисты, глядя на мальчиков, их светлые волосы, голубые глаза, правильный овал лица, одобрительно цокали.

Друг о друге не знали ничего

В 1944-м божественный купол в очередной раз появится над семьей Мажаровых. Девятилетний Слава чудом сбежит от фашистов при посадке на пароход, отправлявшийся в Германию. Мальчик сделает себе пропуск в немецком комиссариате и с этим аусвайсом под присмотром соседей проживет один в своей квартире в Либаве целый год.

Отец воюет в Ленинграде. 900 дней защищает его небо, лично сбивает 29 вражеских самолётов. Чудо, пули летят мимо. Что с семьей, он не знает. Думает, все погибли под бомбежками в начале войны. О судьбе мужа и сыновей не ведает и Зинаида Мажарова в аду концлагерей: Саласпилс, Равенсбрюк, Заксенхаузен, Бельциг. В ее голове одна мысль, дающая силы: «выжить, выжить любой ценой, найти детей».

Встреча дома

В апреле 1945-го узников Бельцига повели на расстрел. Фашисты торопились, все делали быстро, уже не так много конвоиров и собак. И снова чудо. Зинаиде и ее подругам удается сбежать.

- Почти месяц они пробирались домой, на Восток. Шли туда, где встает солнце. Мама вернулась домой в конце мая, там уже ждал её наш Славка. А в июне вернулся отец. Отпросился из штаба поклониться могилам. Чудом зашел в квартиру (сколько еще раз слово «чудо» в этой истории?) и увидел Зинаиду с сыном. Не хватало только меня.

Мажаровы и другие советские семьи, потерявшие детей, начинают поиски.

Годом раньше, в Риге...

Детство в Германии

Осень 1944-го. Наши войска подходят к Риге. Немцы бегут в Германию, забирая с собой советских детей.

«4 октября 1944 года во двор детского дома въехало пять больших армейских автобусов. В машины были посажены 133 воспитанника в возрасте от 2 до 7 лет и увезены в рижскую гавань, где их ждал пароход, охранявшийся немецкими жандармами. Корабль ушел в Германию».*

Четырехлетний Володя помнит эти события:

- Только вода кругом и бесконечная болтанка, плыли долго. Мы оказались в небольшом детском доме, в основном - мальчики, девочек мало, и жили они отдельно. Дни проходили одинаково: подъем, молитва, завтрак, прогулка во дворе с колючей проволокой или строем за территорией, обед, снова молитвы с католическим пастырем. За нами приглядывали две воспитательницы: молодая латышка и пожилая немка, вот она могла и за волосы оттянуть, за малейшее непослушание отправить в карцер. Игры, уроки, занятия, ничего такого не было. Единственное - воспитатели поощряли жестокие, до крови, драки между мальчишками.

Дипломатическая война

1945-1947, Либава. Мажаровы продолжают искать Володю. Отправляют запросы куда только можно, но ответ один: «Нет сведений».

Идет война, на этот раз дипломатическая. Британские власти держат оборону, утверждая, что советских детей в зоне английской оккупации в Германии нет. А если и есть, то докажите. Есть, и много. В мемуарах офицера Алексея Брюханова, участника миссии по репатриации советских граждан, фигурирует цифра - 4000 детей, большинство из СССР. Вопрос о их возвращении берет под контроль правительство СССР, подключаются газеты. Переговоры - сложные, идут месяцами. Становится понятно, что британские власти сознательно не отдают маленьких советских граждан. Почему? Хотят вырастить шпионов, террористов, рабов? От просьб наша миссия переходит к требованиям, сбору документов, розыску детских домов. Англичане продолжают сопротивляться. Увидев русских, приближающихся к приюту, уводят их в другое место и прячут.

И снова чудо. В 1947 году из Германии вернулась латышка Ирена Ассарс - воспитательница одного из детских домов. Женщина привезла сокровище - список детей нескольких немецких приютов. Его опубликовали в газете «Советская Латвия». В списке среди 120 имен в латышской транскрипции - Валдис Можаровс…

Владимир Федорович: «Словно какой-то бежественный купол защищал нашу семью во время войны. И не раз.»

Владимир Федорович: «Словно какой-то бежественный купол защищал нашу семью во время войны. И не раз.»

Фото: Мария ЛЕНЦ

Через какое-то время англичане официально сообщили Мажаровым, что в детском доме в Клингенберге находится мальчик по имени Владимир Можаров. Однако отдавать Володю и других детей не спешили, требуя доказательств.

- Моя мама подробно описала две моих родинки. Англичане согласились вернуть меня.

«Спасибо товарищу Сталину…»

Тот летний день 1947-го Владимир Федорович помнит хорошо:

- Начался обед. Заходят двое в незнакомой мне военной форме, выводят меня и Витю Мухамедова и начинают расспрашивать: как вам здесь, домой хотите?

Домой? Что это? У меня одна мысль свербит: там обед, его унесут! Офицеры говорят, что мама меня ждет. Я ничего не понимаю. Люди - это воспитатели, солдаты, пастырь, а что такое «мама», «папа», «родители», я не знал. Возвращение домой затянулось на пару месяцев. Мы с мальчишками попали в больницу со свинкой. Но однажды, в конце лета, мужчины вернулись и забрали нас из приютов: Витю Мухамедова, Колю Гуртового, Витю Рахвалова. Ехали на поезде, долго. Один из офицеров, Николай Захаров, станет для нас родным человеком на всю жизнь. Мы будем называть его папа Коля, vater Kolya. Помню, всю дорогу он показывал фотографию усатого мужчины и учил нас, не знающих русского, одной фразе: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!».

Мальчишки, свободно болтающие на латышском, немецком и английском, к концу поездки с трудом, но смогут выговорить: «Спасибо товарищу…».

Дорога к дому

22 сентября детей привезут в Москву, на Белорусский вокзал. Аккуратно причесанных, в одинаковых костюмчиках и пальтишках.

- На перроне народ, шум, все с цветами, фотографы: «Вот так встаньте, а теперь вдвоем, вчетвером, все вместе». Потом мы идем в какое-то помещение, там накрыт стол, еда - необычная: фрукты, ягоды, конфеты. Мы не притрагиваемся, просто не знаем, что это, накинулись на печенье.

И тут заходит усатый мужчина, чье фото нам каждый день показывали в поезде. Хором отбарабаниваем «Спасибо» и вновь бежим к столу с угощением.

Через пару дней Володя окажется в Риге, впервые увидит маму, отца, брата. Начнется жизнь, в которой есть родители, игрушки, русский язык. Но память останется:

- В пятом классе у нас появился новый предмет - немецкий язык. Я устроил бунт, одноклассники поддержали. Нам дали англичанку.

У них есть Родина

О семьях Мажаровых, Гуртовых, Рохваловых, Мухамедовых много говорили и писали после войны. Еще бы. Единицы советских детей вернулись домой. У многих погибли родители, и их просто никто не искал. Впоследствии они оказались разбросанными по приютам и приемным семьям Америки, Австралии, Европы. Так и не узнав, что они - русские и их Родина - Советский Союз.

Знаменитая «четверка» на фото - самое массовое возвращение. О детях из английской зоны оккупации Сергей Михалков напишет пьесу «Я хочу домой». По ней поставят спектакль и снимут художественный фильм «У них есть Родина» с пятью народными артистами в главных ролях: Фаиной Раневской, Всеволодом Санаевым, Верой Марецкой, Лидией Смирновой, Павлом Кадочниковым.

- Конечно, в кино многое иначе, мой персонаж постарше, чем был я. Фильм стал очень популярный, крутили его часто, и одноклассники каждый раз кричали: «Вовка, пошли кино про тебя смотреть!»

Это фото сделано вечером 24 сентября 1947 года на квартире рижского журналиста Семена Альтмана, активно участвовавшего в «дипломатической войне». Фото: из архива семьи Мажаровых

Это фото сделано вечером 24 сентября 1947 года на квартире рижского журналиста Семена Альтмана, активно участвовавшего в «дипломатической войне». Фото: из архива семьи Мажаровых

P.S. Говоря о войне и победе, Владимир Федорович, пожалуй, впервые за все время беседы, категоричен:

- Война - это очень грязное, мерзкое дело. В ней нет и не может быть ничего хорошего. Разве что вот такое уникальное, как у нас, неожиданное счастье. Словно божественный купол накрывал нашу семью снова и снова.

Мы победили. Какой ценой, другой вопрос. Читая Штеменко - 500 человек бегут в атаку с палками, единицы с винтовками, - думаю, а смог бы я? Не испугался? Не нам, не воевавшим, судить о войне. Но ее результаты неоспоримы. Это наша Победа, и мы никому не должны ее отдавать.

* Из мемуаров Алексея Брюханова «Вот как это было».