Татьяна Васильева: «Лиля Брик угощала меня сосисками и учила носить шубу»

У Татьяны Васильевой в этом году - юбилейная дата. И, как часто бывает со звездами ее масштаба, на свой день рождения она улизнула от назойливых журналистов. А потом, когда отзвучали дифирамбы и жизнь вошла в привычное русло, объявилась вновь. Тут-то мы ее и поймали, причем в неожиданном месте - в Музее-квартире Валентина Плучека. Валентин Николаевич много лет был художественным руководителем Московского театра сатиры, а Татьяна Васильева как раз там работала после окончания Школы-студии МХАТ.

Сейчас Васильева - еще и лицо проекта «Между нами, девочками», где делится своим богатым жизненным опытом. Вот и мы говорили не только о театре и об искусстве...

- Вот был случай, - начала вдруг рассказывать Татьяна Григорьевна. - Перед каким-то спектаклем я открыла шкафчик в гримерной, а там - кошелек. Обычно я никогда не заглядываю в чужие вещи. Но тут лежит целый кошелек, да еще какой-то странный, надутый, как воздушный шарик. Интересно... Беру его в руки, и вдруг - взрыв, я слепну, ничего не слышу. На ощупь пробираюсь к сцене, догадываюсь, что со мной что-то не то. «Ее зарезали, Васильеву зарезали», - вокруг слышится шепоток. Я смотрюсь в зеркало, а там такое... Парик красный, все платье красное, глаза залиты «кровью». В этом театре несколько месяцев безуспешно ловили вора. И решили взять его на живца. Милиция придумала налить в кошелек специальную краску, которая не смывается в течение месяца. Вор, мол, полезет за кошельком и обмажется этой несмываемой краской. Но вместо вора попалась я. В милиции меня очень ругали, что я им провалила ­спецоперацию.

- Вы с нежностью вспоминаете время, когда работали вместе с Валентином Плучеком... Наверное, это же неспроста?

- Валентин Николаевич очень многое привил мне. По сравнению с ним я была словно чистый лист. На улице Качалова располагался букинистический магазин, где продавались роскошные альбомы по живописи. У меня дома эти альбомы и сейчас на полках - в основном это подарки Валентина Николаевича, которые он делал ко дню рождения или просто так, без всякого повода.

После спектакля он звонил мне в гримерную: «Зайди, пожалуйста». На столе стояло шампанское, горели свечи, мы немного выпивали. И Плучек мне говорил: «Теперь бери ручку, бумагу и пиши»... Господи, как мне хочется домой, но приходится сидеть до двух ночи и записывать то, что мне диктует худрук. Это были уроки, без которых актеру никуда. Тетради с так называемыми актерскими правилами хранятся у меня до сих пор.

Каждое утро мы занимались биомеханикой, поэтому были очень сильными, гибкими. Я могла встать на мостик 25 раз туда и обратно. Сейчас, кстати, я прихожу в тренажерный зал, тягаю сумасшедшие тяжести. Зачем? Не знаю сама. Но уже подсела, не откажешься.

- Говорят, что вы часто бывали в гостях у Лили Брик.

- О, это была великая женщина. Я понимаю тех выдающихся мужчин, которые любили ее. Она была обаятельна, остроумна, независима в своих оценках, говорила то, что думала. Она никогда не работала в отличие от ее сестры, писательницы Эльзы Триоле, которая трудилась не покладая рук. Эльза просыпалась в 5 утра, выпивала стакан сока и начинала писать. А Лиля вставала не раньше 3 - 4 часов дня. На этой почве между сестрами всегда были раздоры. На груди у Лили висело кольцо, подаренное Маяковским, с ее монограммой «ЛЮБЛЮ» (Лиля Юрьевна Брик. - Ред.). Если к ней приходили без приглашения, она могла выставить незваных гостей за дверь. Допустим, жену Валентина Николаевича - Зинаиду Павловну - она в свой дом не приглашала. Но почему-то полюбила меня, и с Валентином Николаевичем мы приходили к ней в гости тайком от Зинаиды Павловны.

Брик на каждый спектакль с участием Васильевой приходила с корзиной цветов. Татьяна Васильева делится жизненным опытом в программе «Между нами, девочками».

- И какой она была?

- На Лиле Юрьевне надето платье в пол от Кардена, на руках - красный маникюр. Ярко-рыжие волосы, из которых она заплетала тоненькую косичку. Эту косичку венчал красный бантик. Если некому было сделать ей грим, то этот грим делала сама. Поскольку от возраста у нее дрожали руки, то получалось, что одна бровь летела вверх, другая была опущена. Зигзагом шел контур на губах. Но все это не имело никакого значения, потому что ее выход к гостям был похож на выезд королевы.

Она выезжала в гостиную на коляске. Или ее под руки выводили невероятной красоты молодые мужчины. Многие из них, как я понимаю, были геями. Лиля Юрьевна их очень любила, с ними было легко дружить. В гостиной всегда накрыт стол, на столе - заграничная еда. Даже сосиски у нее были заграничные, а в специальном термосе дожидалось теплое пюре. А я как назло всегда приходила голодная, и этот запах еды только возбуждал аппетит.

Не знаю, почему Лиля Юрьевна меня очень любила. Она бывала на каждом моем спектакле, особенно ей нравилось «Горе от ума», где я играла Софью. В конце спектакля от нее приносили корзину с цветами и ставили на сцену у моих ног. В этот момент я была готова провалиться сквозь землю. Ногой легонько подталкивала эту корзину к Андрюше Миронову, который играл Чацкого. И Лиля Юрьевна с характерной для нее искренностью спрашивала меня: «Танечка, почему каждый раз вы отодвигаете мои цветы? Вам они не нравятся?»

Однажды она мне сказала: «Танечка, вы не могли бы поменять ролями Андрея и Сашу Ширвиндта. Пусть Саша играет Чацкого - он красивый. Андрей не должен играть Чацкого. Скажите Плучеку, что вы не хотите так играть». Она была непосредственная и говорила то, что думала, для нее не существовало авторитетов.

Иногда она мне делала подарок. Чаще всего это были французские духи, названия которых я и не слышала. Ужасно неловко было их принимать, и я старалась улизнуть. Но тогда на улице меня догоняли ее пажи: «Таня, вы забыли подарок. Вернитесь, иначе Лилия Юрьевна обидится». В очередной раз, кроме духов, она вручила мне сверток. В этом свертке была длинная юбка, явно дизайнерская, необычная, изысканная. Я ее укоротила и еще долго носила, а потом отдала сестре. Такие красивые вещи вечны.

Лиля Юрьевна давала мне уроки этикета и хорошего стиля. Например, говорила мне: «Танечка, очень неприлично носить шубу мехом вверх. Мех должен быть внутри». У нее я впервые увидела такую шубу - с виду как будто бы шелковый плащ, а когда его распахиваешь - внутри соболь. Это было мое первое «меховое» потрясение. А второе случилось недавно - в Нью-Йорке. Я пришла на спектакль в «Метрополитен-опера», а в этом театре нет гардероба. Зрители приносят верхнюю одежду прямо в зал. Я иду по проходу, а на полу - шубы, шубы... Норки и соболя валяются под ногами и по ним шагают зрители, пробираясь, к своему месту.

- В театре «Сатиры» работали блистательные актеры - Миронов, Ширвиндт, Державин, в которых невозможно было не влюбиться.

В фильме «Здравствуйте, я ваша тетя!» актриса исполнила роль легкомысленной девушки.

- В Мишу Державина я влюбилась сразу, как только пришла в этот театр. Он был очень хорошенький, с такими синими глазами, что, казалось, даже веки у него голубого цвета. И длинные-длинные ресницы. Совершено очаровательный. Мы играли с Мишей в спектакле «Обыкновенное чудо». Он был Медведем, а я - Принцессой. Но я приблизительно на голову выше его, поэтому его поставили на каблуки. И мизансцены в спектакле в основном были такие: я перед Мишей ползаю на коленях, грибы-ягоды собираю. И снизу, стоя на коленях, смотрю на него. Это очень смешило наших артистов. В сцене, когда у нас с Мишей наконец должен случиться волшебный поцелуй, Саша Ширвиндт собирал всех в кулисах, мол, пойдемте смотреть, как они будут искать друг друга.

- Вы могли бы написать целую книгу, состоящую из театральных баек. Наверное, пора заняться литературным творчеством?

- Я долго вела дневник, но, когда стала его перечитывать, поняла, что так пишут не для себя, а для будущего читателя. В ранней юности я вела дневник для себя, а потом стала строить фразы, следить за стилем... И бросила это дело. За книжку садиться пока не собираюсь.

- Ваши сын Филипп и дочь Елизавета стали артистами. Вы для них безоговорочный авторитет?

- Дети со мной советуются, как и я с ними. Правда, иногда они бывают безжалостными и беспощадными. Дочка может позвонить в антракте и заявить категорично: «Мама, зачем ты играешь в этом спектакле? Ты не должна этого делать...» А мне еще второй акт играть. Пришлось с ней на эту тему раз и навсегда серьезно поговорить, чтобы хотя бы в антракте не звонила.

- В спектакле «Валенок» вы играете со скандальным артистом Станиславом Садальским. Не страшно, что он пропечатает вас в своем блоге?

- Стас - прекрасный артист и удивительный ­партнер, умный, образованный человек, хотя, наверное, со стороны производит совершенно другое впечатление. Он в своем блоге что-нибудь такое напишет, что люди от него шарахаются. Когда ему нечего писать, он и придумывает эти глупости.

«Между нами, девочками» по будням / 18.25 Первый